СИМУЛЯКР И ВОЙНА
После 8 августа в рунете обратили на себя внимания два рифмующихся друг с другом заголовка. Александр Дугин в присущем ему духе романтического империализма объявил «Третья мировая война началась», а философ Дмитрий Кралечкин выложил в «Русском журнале» статью «Это не война».
Провокация Дугина привлекала внимание лишь своей неадекватностью. А вот Кралечкин, известный в узких кругах как переводчик французских мыслителей Деррида, Бодрийяра, заставил интернет-читателям несколько поломать голову. Кралечкин заинтриговал «юзеров» в первую очередь парадоксальным названием своего текста. Если не война, то что же?
«Пригнали техники, танков, и бронемашин ,установок залпового огня, и так по мелочи. Стали резвиться, стрелять, убивать в первую очередь Мирных Гражданских Жителей, граждан России. Убили прилично, навалили Горы Трупов гражданских, из них подавляющее большинство наших, своих -- Исторически Своих граждан России. Это самое главное. Помимо горы трупов снесена вся Городская Инфраструктура. В уже бывшем Городе жить не возможно. До заморозков осталось два месяца. Десятки тысяч остались без крыши над головой. И ты, Кралечкин, …, какую-то безумную свою шизофрению запускаешь».
Другой участник форума пытается «понять»:
«Современная война – война информационная. Т.е., кто убедит большинство в том, что его версия войны правильная, тот и выиграл войну. Независимо от того, что произошло «на самом деле». Кажется, это хотел сказать автор».
То есть, Кралечкин пытается либо показать, либо увидеть, что изменился код события, называемого по традиции войной. Но и для невооруженного философией взгляда заметно, что для россиян шок от войны намного увеличивается тем фактом, что «цивилизованный запад» интерпретирует «конфликт-инцидент», как «непропорциональный ответ российской стороны», «нарушение территориальной целостности Грузии», «вторжение-агрессию» и проч.
Так что паникующих насчет поражения в информационной войне Однако-Здравствуйте с хладнокровием хирурга успокаивает: «Нелепо ждать, что Геббельс покается в зверствах эсэсовцев».
ПОЛИТЭКОНОМИЯ СИМУЛЯКРА
Но возвратимся уже не к Кралечкину, а к источнику: Жану Бодрийяру. Его философская концепция схематично выглядит так. Он вслед за Марксом (кстати, и Адамом Смитом) универсализирует реальность как Товар, главным свойством которого являются Стоимость. Но в отличие от марксистов и домарксистов Стоимость у Борийяра происходит не из Потребности потребителя (хочу кушать, покупаю картошку), а сотворяется, увеличивается, растет, снижается, разрушается, меняется под влиянием самых разных факторов, а Потребность – не так уж естественна и законодательна, она сама создается, накручивается, раскручивается как и Стоимость. На фоне этих наблюдений Борийяр выдвигает понятие «Симулякра». Его «Симулякр» - это не просто симуляция-обман, «симулякр» Борийяра более широкое и строгое понятие. Есть материальные, физические, исторические факты, а есть некоторый виртуальный, идеальный мир в наших головах, который никак этим фактам не соответствует. Это СИМУЛЯКР.
Один из участников форума вокруг статьи Кралечкина дает СУМУЛЯКРУ свое название: «razzhizhenie kollektivnogo soznaniya».
"Bratskiy gruzinskiy narod okazalsya soblaznen i ispol'zovan vrazheskoy derzhavoy v svoih interesah protiv nashey Rodiny. Na kartu postavleno OCHEN" mnogoe: samo sushestvovanie nashey strany kak soyuza narodov-brat'ev. Zarvavshayasya amerikanskaya marionetka Saakashvili dolzhen byt' razgromlen i priveden k sudu. S drugoy storony, nasha pobeda nad marionetochnym rezhimom Saakashvili budet oznachat' neminuemoe oslablenie avtoriteta USA v mire i lishenie ih statusa Sverhderzhavy. Oni osoznayut etu opasnost' i ochen' veroyatno sdelayut vse vozmozhnoe, chtoby etogo ne proizoshlo. Opasnost' voyny s USA ochen' velika" За этим реальным, честно-несимулирующим описанием события следует вывод:
«Postmodernistskiy novoyaz prednaznachen dlya togo, chtoby podobniy text poteryal vsyakiy smysl. Avtor ob etom i pishet, pol'zuyas' novoyazom. No na to nam i dana golova, chtoby eto ponyat».
Общий пафос бодрияровской философии в том, что экономизм «больших» (модернистских) идеологий вроде классического рыночного капитализма, социализма или даже фашизма не абсолютен и наступает пост-индустриальный мир. Это не означает, что индустрия куда-то исчезла и вместо хлеба и угля общество потребляет исключительно СМСки и компьютерные программы. Исчез «экономический тоталитаризм» в идеологии. Общество обнаружило, нечто более глубокое, чем экономика. И учёт этих более глубоких, чем научно-техническая эффективность индустрии, основ общественной жизни оказывается эффективным.
По простому: пропаганда, реклама, PR работают с большим эффектом.
НЕОЛИБЕРАЛИЗМ ПРОТИВ ДЕМОКРАТИИ
Американский математик и общественный деятель Ноам Хомский с других, скорее прагматических, чем философских позиций смотрит на эти характерности современного общества. Им используется термин «неолиберализм».
Неолиберализм означает некоторую политическую идеологию, которую можно назвать «чистым капитализмом» (то есть, капитализмом без демократических «предрассудков»), где прямолинейный экономический и политический интерес узкой группы плотно прикрывается демократической риторикой, обсуждениями по второстепенным проблема, где эксперты по PR-у вместо запрета невыгодной информацию (как это делается в тоталитарных обществах) искажают, сдвигают акценты, растворяют факты во множестве прочих сообщений. И главное, годами, десятилетиями внушают населению коды и установки на такое восприятие мира, что «демократическая» и «гуманитарная» Америка может позволить себе постоянное военное насилие в разных районах мира, без возражений со стороны своего народа.
Хомский, известный как «счетовод дьявола», скрупулезно с цифрами, ссылками на официальные документы уже с 60-х годов показывает, что все военные кампании США осуществляются с целью осуществления политического диктата, извлечения экономических выгод и при этом ход военных кампаниях абсолютно игнорирует «гуманитарные ценности». «Гуманитарные ценности» заменяются гуманитарной риторикой, что педантичный Хомский в своих статьях и демонстрирует: Вьетнамская война, Пиночет в Чили, Центральная Америка, Ирак - ни в одном из этих или подобных случаев «неолиберализм» не извиняется за свой «нелиберализм».
ШОСТАКОВИЧ СПАСЕТ МИР
Военные действия, пропаганда, идеология и даже культура уже не совсем разделены. Времена простых прямолинейных войн прошли. И концерт «маэстро Гергиева» - тоже акт обороны Южной Осетии, Российской Федерации. Даже равнодушные к классической музыке люди внимательно слушали Чайковского и Шостаковича. И даже любители музыкальной классики думали, слушая оркестр мариинского театра, о политике, войне, симулякре и неолиберализме. (Современное искусство такие художественные форматы называет «акцией», «актуальным искусством».)
Раньше бы это показалось идеологическим довеском.
Совсем недавно перестроечное российское общество мыслило линейно: либо ждало перемен, либо их осуждало, требуя автаркии, либо видело исход в параде национализмов, либо пускалось в разгул постмодернизма. «Хваленый плюрализм» был множеством друг друга непонимающих сторон.
ПОСЛЕ СОВРЕМЕННОСТИ
Под постмодернизмом обычно понимают хулиганство, безнравственность, беспредельную экстравагантность. Но это не точно. «Ученые мужи», говоря о «постмодернизме», нередко ограничиваются переводом термина: «после современности», что делает термин очень уж мутным и ни о чем не говорящем.
«Постмодернизм» означает, конечно же, «после модернизма». А модернизм означает также вовсе не формализм в искусстве (абстракционизм, импрессионизм, сюрреализм): модернизм означает «модернизацию». До него идеология ориентировалась исключительно на традицию, религию, канонизированные (классические) формы светской культуры. «Модернизм» же стремится их всех изменять, опираясь на научный, художественный и прочий опыт.
Во всех случаях у модернизма получается «идеология», и эта идеология оказывается нередко даже более жесткой, чем идеология классических времен. И когда общество это обнаруживает, объясняет и оглашает, тогда-то и появляется постмодернизм. Постмодернизм - не веяние какой-то западной секты. Постмодернистские явления нередко назывались и называются со всем другими словами. Советские реформаторы назвали свою идеологию «перестройкой» и «плюрализмом». Но фактически это почти что кальки с французской «деконструкции» или американского «сетевого принципа» (то есть, предполагающего есколько тный, а предполагающий ьки с французского "йкойрнисмткие явления нередко назывались и называются со всем другими солов сеть различных логик, ракурсов, субъектов).
Этот «сетевой плюрализм» означает не только экуменизм идеологий (идеология, культура, мир СМИ, политика, экономика), - всё смешивается, переплетается. Свойственный классическому капитализму или «совку» технократический антиидеализм меняется на приоритетность тонких, высокоинтеллектуальных технологий. И не только технологий в области материальной техники (станки, приборы, механизмы, оружие, транспортные средства, прочие «хай-» и «нана-»), но и «технологий» человека.
Бодрийяр говорит о «политэкономии знака». Кто-то тоже самое называет «символическим капиталом», кто-то «человеческим капиталом». Суть же одна: сферой, интересующейся в первую очередь самим Человеком, особенно западное общество под предлогом экономической, правовой, какой ли иной науки пренебрегает.
И вот события 8-12 августа, кроме старых как мир изуверства и зверства агрессоров, кроме гнева к «саакашистам», создали-пробудили что-то ещё: Россия массово вышла из некоторых иллюзий, снов, массово что-то внутри себя изменила.
Россия внимательно-внимательно слушала и Чуркина, и Лаврова, и Ноговицына, и Эдуарда Какойты, и Богапша, и Саакашвили, и Буша, и доктора Райс, и финского министра, и президента Франции, и представителя Буркина-Фасо в ООН, и жителей разрушенного Цхинвала, и дирижера Гуриева, и своих президента и премьера. И хотя это было прежнее телевидение, но это уже не «матрица»: «тот же воздух и та же вода … только…».
Как будто повредился сам «симулякр», как будто Его Абсолютное Величество Пиар тоже сломался вслед за политэкономией. Словно в соответствии с принципами нестабильной механики внезапно, ниоткуда и непредсказуемо появилось ранее не существовавшее качество. Это что-то, это новое состояние до сих пор продолжается.
И что произойдет завтра, принципиально тоже не ясно. Можно предсказать лишь одно, всё как-то начнет меняться. Россия уже, пусть пока лишь внутренне, но очень переменилась. Да и Запад тоже чувствует, что статус-кво не сохранится.
События в Южной Осетии разыгрались через два дня после смерти Александра Солженицына, который, быть может, из созвучия со своей фамилией создал лозунг «Жить не по лжи!», то есть, жить без симулякра. И когда он создал этот свой «контр-симулякр» (ещё даже не «Архипелаг Гулаг», а лишь повесть «Один день Ивана Денисовича»), все также всё поняли: одни вдохновились, заворожились вкусом правды, стали писателю помогать, стали о нем говорить; другие перепугались, задергались, забеспокоились. Но Александр Исаевич победил. Без фабрик и заводов, партий и фанатичных поклонников, без интриг, блата, взяток или рекламных раскруток, без ученых степеней и кафедры в университете он стал известен больше, чем Бодрийяр плюс кто бы то ни было вместе взятые.
ПОТЕРЯ СМЫСЛОВ
Первое, что приходит в голову при фразах типа «тоталитарная Россия против демократической Грузии», что это дела хитрых геополитических ястребов, но тут же возникает «дежавю»: очень уж это похожее на аутизм советских лидеров времен застоя, на тогдашний всеобщий «одобрямс».
Бодрийяр это свойство социума называет «имплозией» (смычкой). Мысль движется, когда понятия разделяются, фильтруются, выстраиваются по некоторой логике. «Имплозия» знаменует потерю способности обладания смыслами. И страх-растерянность-паника западных лидеров связана не с экономической, военной или политической угрозой России (весовая категория современной России для этого недостаточна). Запад вынужден увертываться от правды, от смысла. Но теперь эту правду говорят не бывшие зеки сталинских лагерей, а политики и дипломаты, нет-нет забывающие при этом о парламентских выражениях («отморозок», «идиот», «чудовище»). Это приводит «цивилизованных западных партнеров» в ступор.
Андрей Козлов
|