ДВАДЦАТИЛЕТИЕ ВОЛЬНОГО СВЕРДЛОВСКА

ВЕНТЕННАЛЕ (20-летие) ВЫСТАВКИ НА  СУРИКОВА 31 открывается 14 февраля в Картинной Галерее на улице Вайнера.

Культура, искусство в обществе существовали всегда. И трудно сказать, что живопись, поэзия, импрессионизм или постмодерн появились в какое-то конкретное историческое время. Но бывают эпохи и моменты, когда события, нагруженные эмоциями, оставившие о себе память, вошедшие в историю, сгущаются.

Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Брейгель, Макиавелли, Эразм Роттердамский, Рабле, Томас Мор, Литер, Кальвин, Колумб, Магеллан, Васко да Гамма, Иван Третий, основатель Московского царства, Бабур, основатель империи «Великих Моголов» в Индии, Сулейман Великолепный, самый славный монарх Османской империи, - все  жили  в одну эпоху. И тогда говорят: «Эпоха», «Было время»

Также «сгустилось время» художественного Свердловска в 1987 году. В 86-ом уже возник Свердловский рок-клуб, но это была пока сфера молодежной субкультуры. Это явление радовало молодежь, интриговало интеллигенцию, тревожило консерваторов во власти, раздражало «старую» журналистику. Все чего-то ждали, уже объявлено о застое и намечено ускоренье.

4 марта 1987 года на малоизвестной улице Сурикова во вновь выстроенном здании  районной библиотеки открылась  выставка, на которую повалила публика, так что выстраивалась очередь: в залах становилось тесно. Потом эту выставку назвали авангардной, андеграундной, но тогда она называлась весьма традиционно: «2 -ой всесоюзный фестиваль народного творчества. Выставка художников». Специальной рекламы тоже не было. Участники приглашали своих родственников, друзей. Однажды лишь репортаж о выставке мелькнул по местному телеканалу (в то время на ТВ было лишь две программы).

Но изюминка, конечно, была. Выставка была «безвыставкомной». Даже само это слово было неологизмом. Здесь выставились и те, кто вообще никогда не выставлялся, но главное, что здесь художники-профессионалы выставили здесь то, что раньше выставкомы отсекали, или то, что они писали «так просто для себя».

Выставку на ул. Сурикова (ставшей «меккой» любителей изобразительного искусства весной 87-го и оправдавшей таким образом свое название) продлили ещё на месяц. Но «подвальные художники» (таким почему-то было одно из имен нового явления) не успокоились. Участники «народного фестиваля» объединились и зарегистрировались как Объединение художников «Сурикова 31». Летом появилась «Экспериментальная выставка на Сакко и Ванцетти». Там был уж другой оргкомитет художников-неформалов, эта выставка тоже была «безвыставкомной», но к одному принципу добавился ещё новый арт-термин: выставка была «самоулучшающейся». Еженедельно в соответствии с результатами анкетирования, часть картин менялась. Выставка просуществовала также два месяца. Тут уже была активная работа с публикой, со СМИ. На выставке регулярно читали стихи поэты, пели барды, проходили встречи с художниками, даже прошло заседание «Дискуссионной трибуны», руководимой Геннадием Бурбулисом.

В том же году  появились и другие активные объединения «Станция вольных почт», «Вернисаж». Нельзя сказать, чтобы вся эта буря завертелась от Валерия Дьяченко, явившегося фактически инициатором «безвыставкомной». Было бурное время. В этом же году возникла и упомянутая «Трибуна», свердловский рок-клуб провел  второй фестиваль: Андрей Макаревич «плакал от умиления», Саша Еременко, знаменитый поэт из Москвы, после концерта «Наутилуса» написал свои известные стихи «За  мир и дружбу, за свердловский рок!». В то же году появилось творческое объединение свердловских кинодокументалистов. Будущий известный драматург Николай Коляда поставил свою первую культовую пьесу «Игра в фанты». А к концу года появились уличные политики вроде группы «Митинг-87». Город наш, как известно, весьма компактен, так что все эти неформалы-любители и неформалы-профессионалы замысловато переплелись, явив собой прецедент того самого «гражданского общества», появление которого нынче снова все с такой надеждой ожидают.

Самым важным в художественных проектах и прочих выразительных действах 87-го было, конечно,  не то, что говорят, а что говорят. Тогда это было общее настроение, «ожидание перемен». Но в художественных проектах была и самобытное интересное содержание. Прошло уж 20-лет, мушкетеры поседели, иных уж нет, так что теперь, когда социальные страсти вокруг необходимости многомандатных выборов улеглись, можно поразмышлять о главном, о том, что у художника на душе.

Один из участников наших выставок художник-конуептуалист Александр Шабуров, переехав в Москву, и став всемирно известным как участник «Синих носов», в прошлом году разразился проектом «Случайные совпадения». Это была статья и выставка, констатирующая факт, что работы современных московских актуалистов беззастенчиво «совпадают» с образцами западных коллег.

В «суриковском» и последующих свердловских проектах, напротив, была самобытность. «Безвыставкомность», самоулучшаемость» и уличное скоморошничание «художников-поэтов» из команды «Картинник» старика Букашкина – отвечали тому, что в западном искусстве называлось бы «art of today». Но в Свердловске всё вырастало из собственных обстоятельств, сами творцы либо не знали, либо очень приблизительно представляли принципы и идеи европейского актуализма.

Валерий и Зинаида Гавриловы (оба уже умерли), а также поныне здравствующий Валерий Павлов  считаются «зубрами» свердловского художественного экстрима. Это и сюрреализм, и постмодерн. Мы их, конечно, с кем-нибудь ассоциируем, но всё же они узнаваемы. Они лаконичней, резче, мрачнее, физиологичней и больнее западных «измов». Посмотрев на их картины, мы вспомним о Дали, хотя это больше похоже на Гойю. По их работам можно расшифровать главную потребность «нового искусства» - повлиять на чувства зрителя и как угодно - внушением ли, шоком ли - но заставить зрителя чувствовать и сочувствовать. Виктор Махотин – олицетворение «личности». Художник- тот. кто щедр, добр, весел, влюбчив и не вступает ни в какие партии. Махотин был таков и уже при жизни стал символом  «несоюзных» художников города. Букашкин воскресил исчезнувших в 16 веке скоморохов. Николай Федореев поменял холст и мрамор на доски, гвозди и фанеру, сделав свое изоискусство «деревянным». Сергей Лаушкин воплотил идею искусства как минимализма-обобщения. Он минимален во всем: в цвете, рисунке, мазке, но при этом избегает  тотального абстракционизма. Вадим Анкудинов создал «белый» римейк. Он специально заимствует сюжеты из классики, но не вышучивает, не парадирует, скорее проживает их по-своему, по-домашнему, создает как бы новый традиционализм. Борис Хохонов – импровизирует вокруг полудрагоценных каменных пластин, наклеенных на полотно, создает стиль картины, отталкиваясь от музыкальности фракталов камня. Игорь Шуров легко попал бы в когорту «социальных», но разочарует поверхностного критика своей философичностью и лирикой. Лев Хабаров сознательно старается работать  в соответствии с теорией хаоса. График Евгений Арбенев возвращает зрителя к важной задаче: художественное изображение нужно читать, также как и стихи, картина – это текст-знак, концепция. Геннадия Шаройкина часто сравнивают с американским Уайесом за его жухло-желтую гамму, за деревенские и природные сюжеты. Но он - сам свой. Шаройкин делает красивым и чудесным болотный колорит, пасмурную погоду, ржавые вентиля и трубы, жаб, свиней, заболоченные леса. Он  - уловитель скупого спокойствия наших мест.

У всех у них нет (пока) славы Голливуда, но сами они знают, что создали и создают особую «Русь свердловскую», неповторимый эстетический космос. В русском языке от «художника» происходят понятия «художественная литература», «художественный фильм», «худрук». Для нас «художник» - не только «живопись», он  - олицетворение искусства в целом, человека  вообще.