Андрей Козлов

МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О ФРАНСУА ДЮПОНЕ

11-12 февраля, сидя на конференции, посвященной «Альтернативным языковым практикам» и в частности известному движению дюпонистов, я ностальжировал, вспоминая мои встречи с Франсуа Дюпоном, разговоры моих приятелей о нем в давних   80-х и даже 70-х, когда Франсуа Дюпон был молод и даже юн.

Я почувствовал себя кем-то вроде персонажа пермской писательницы, который читал ещё отпечатанный на машинке сто лет назад. Там герой зарабатывал небольшую славу и символические гонорары, выступая в школах перед пионерами на тему «Как я видел Ленина». Я видел Франсуа Дюпона, но никогда мне не приходило в голову, что когда-нибудь воспоминания об этом парне вызовут ажиотажный интерес. Он казался умным, интересным парнем, но таким же «гением», как «ты да я».

НЁРКИРДЫК

Поскольку я одно время учился на филологическом, мне было известно, что Дюпон тоже «как бы» учился там.

При поступлении после школы он, однако, не прошел по баллам, и уже было, поверженный и фрустрирующий, побрел домой огорчать бедную маму, как его встретила в коридоре универа преподавательница, принимавшая у него французский. Она запомнила симпатичного юношу не только из-за экстравагантного для Свердловска имени, но и по его блистательному знанию французского. Франсуа просто поговорил с преподавательницей по-французски о поэзии, как русской, так и французской. Преподаватель-«француженка» поздравила «Федора» (так мы его иногда звали для стрёмности) с поступлением. Франсуа ответил, что не прошел, и так удивил «француженку»,  что та потащила его в деканат. 

В общем, его взяли слушателем. Всё было нормально и летом «шеф» (так на филфаке звали Александра Константиновича Матвеева) взял его в топонимическую экспедицию на Северный Урал. 

До того, можно сказать, Дюпон даже и не знал ничего о хантах-мансях, полагая, как и большинство из нас, что это что-то вроде ненцев-нанайцев. Вертолет высадил экспедицию возле деревеньки в километрах десяти пяти от Семи Братьев. Манси всех членов экспедиции звали не иначе как «начальника». «Главный начальника» был Матвеев, прилетавший сюда уже не первый раз, но о юном Дюпоне вождь-шаман вогульской деревеньки вскоре стал говорить «тоже главный начальника». В общем, вогул подошел к студенту, сказал: «Оченно интересно, начальника», - и привел его в священную пещеру предков. Шаман  почувствовал, что Дюпон не просто «начальника», а обладатель необычной деликатности и таланта.

Самым главным амулетом святилища был «нёркирдык». Дюпа никому об этом долгое время не рассказывал, но я просто вынудил его это сделать, когда увидел Дюпу, сидящим за необычной доской. То были шахматы-нёркирдык. Я даже сыграл с ним одну партию. Тогда-то мне Дюпа и рассказал о своем посещении вогулськой святыни. На доске было 65 клеток, некоторые клетки были «ромбические», то есть, сдвинутые на 45 градусов, фигур было столько же, в принципе на древнеуральскошахматной доске были расставлены обычные пешки-ферзи-ладьи.

Дюпа сыграл со стариком несколько партий и у него в сознании что-то переменилось. Третий семестр Дюпон уже не закончил. То ли из-за того, что никак не мог сдать «хвост» по Истории КПСС, то ли  из-за любовных неурядиц, то ли из-за бессмысленности обучения. После «тренировок» на нёркирдыке он выучил не только язык манси, но ещё какие-то финно-угорские языке, французский и английский он уже в общем владел до того как. Но, вернувшись с летних каникул, «Фёдор» уже говорил на латыни и древнегреческом, что поначалу нравилось, а потом стало пугать преподавателей.

Само полиглотство не было уж столь пугающим (всем было известно, что Ленин, Маркс и блистательный Гумбольдт были полиглоты), но у Дюпона были по тем временам очень странные теории. Например, он считал, что русский этнос суть финно-угры, принявшие в качестве языка национально-межэтнического общения московское койне древнерусского языка, а прародиной этого этноса является бассейн верховья реки Ра, то есть, Камы.

Потом Дюпон переехал в Москву, Ленинград, некоторое время мы даже переписывались, когда он жил в Кишиневе (там он изучал гагаузский язык). Потом связь прервалась, Фрасуа перебрался в Европу на ПМЖ, и снова мы встретились уже в интернете.

В Европе, благодаря нёркирдыку, Дюпон познакомился с Бобби Фишером, который был решительно увлечен в то время идей шахматной реформы. Обычные шахматы, благодаря вычислительной технике, стали по мнению шахматного короля бессмыслицей. Он предлагал ввести новые правила, где расстановка фигур (всех, кроме пешек) была бы произвольной. Но нёркимрдык Фишеру понравился ещё больше. Он подсказал, что в нёркирдык можно играть в четырех версиях: с доской, когда черная клетка слева, когда белая клетка слева, и в обоих случаях могла быть использована как классическая, так и произвольная расстановка. Перед нёркирдыком компьютер был практически бессилен.

Дюпон был с знаком и с Юваном Шесталовым, и с Геннадием Райшевым, и был уверен, что север среднего Урала был чем-то вроде эпицентра человеческой цивилизации. Зона рискованного, но всё же возможного обитания, редконаселенность ареала создавали условия для активизации креативных потенций человеческого мозга. Поэтому-то тут и был изобретен нёркирдык. Фишер подтвердил предположение Дюпона, что нёркирдык  увеличивает на несколько порядков теоретическую сложность игры и требует от игроков  совсем иных качеств интеллекта.

Наша интернетная переписка тоже со временем прервалась. Но я узнавал о «Фёдоре» косвенно, так как у меня были некоторые знакомые, которые тоже были знакомы с ним и общались ним уже во Франции. Кстати, прототипом  героя романа Игоря Сахновского «Человек, который знал ВСЁ» Безукладникова был именно Дюпон, с той лишь разницей, что у Безукладникова прорезалась праджня (йога-самдхи) после суицидальной попытки схватится за оголенный электрокабель, а Дюпон «облучился» на нёркирдыке.

Само название древнеуральских шахмат по словам Дюпона было записано на слух как «муньпыпугньор». И поскольку тогда он ещё практически не владел мансийским, то фиксация оказалась не точной. Переводим только формант «нёр», что означает «гора-старец», а «кирдык» он добавил сам, как тюркскую кальку иранского «мат» (смерть).

ДОПРЕДИКАТИВНЫЕ КОНСТРУКЦИИ

Конечно же, Франсуа Дюпон занимался в молодости и лингвистическими экспериментами. Конечно, эти эксперименты никто не  называл дюпонизмами, и это не было столь модным как ныне. Эти «преддюпонистические» альтернативные языковые практики назывались «допредикативными конструкциями». Собирательством из занимался Срежа Фунштеейн, Дюпон, а потом они заразили и меня. Может быть, инициатором «практики, был и не Дюпон, а Фунт. Целые тетради были записаны столбцами слов, словосочетаний, иногда предложений. Вынутые из контекста,  фразы вели себя совсем иначе. Минимум 0 это было забавно. Научная рефлексия констатировала следующее. Когда с устранением предикативности (либо фраза вырывается из контекста, либо даже из предложения), то мини-текст превращался из нарицательного образования в собственное, так что сознание из рационально-вербального состояния переходило в ономосферу.  «Приоткрывалось» правое полушарие, и, когда прочитывался  целый сериал таких вот «названий» возникало нечто, напоминающее рем-фазу или йоговское самадхи. Причем левое (рационально-логическое или вербальное) полушарие продолжало присматривать за процессом, так что возникала некая креативная стимуляция, такая форма измененного состояния, результат которой не исчезал беследно.

Фунтик позже уехал в Израиль, защитил там диссертацию, стал крупнейшим специалистом по искусственному интеллекту. Про Ф.Д. я вообще молчу, - это легенда. Деррида, Фуко, Бодрияр отзывались о нем как «чингизхане» ума. Но мало кто догадывается, что причиной успехов Дюпона являются сами дюпонизмы и нёркирдык.